Хроники Совка: Совок и русіфікація

Было полвторого дня. Совок гулял пьяный по району. Он зашел в социальную аптеку и пошатываясь спросил у аптекаря «стаканы, блядь, стаканы для анализов». Молодая девушка в белом халате вопросительно посмотрела и спросила «не хамите, Вам зачем?». Совок шатается и сопит: «как это нахуя? В АТБ очереди, в Сильпо стаканчики дорогие, давай мне быстро банки, только не ссаные». Девушка-аптекарь вздыхает и выбивает Совку тару под анализы.

Совок вышел из аптеки, споткнулся, упал на колени, выблевал под себя и вытер рот полой рубашки. Тут Совка начал кто-то поднимать и отряхивать, однако Совок закричал: «У меня нечего красть, зато мои соседи зарплату получили!..». Но когда Совок присмотрелся, то заметил улыбку своего друга Лаврентия.

- О, Лаврик, ты шо не на работе? – удивляется Совок.

- Ага, Шинник сократили и продали, теперь там будет паркинг сына Виктора Федоровича.

- Покращили Шинник!? – удивляется Совок. – Шо делать теперь?

Лаврентий смотрит на тару Совка и отвечает нетленным:

- Будем жить! Слушай, товарищ, у меня здесь дома работа есть, нужна твоя помощь.

- Я тебе так скажу, Лаврентий, у самого работы много…

- Денег дам...

- Только как коммунист коммунисту.

Они пришли домой к Лаврентию и тот начал рассказывать все Совку.

- Короче, есть у меня родня дальняя из Львова. И приехал этот западенец к нам в город по работе, а с собой какого-то хрена притащил спиногрыза своего мелкого – говорит, «хай падывица на рагулив»…

- А кто такие рагули?

- Хуй его знает, но они как по нашим улицам Маркса, Ленина и Артема ходят, так везде рагулей видят. Наверное, уважают и боятся и так называют…

- Я тебе так скажу, Лаврентий, нам здесь бандеровцы не нужны. Каждый уважающий себя коммунист, русский и вообще рагуль должен ненавидеть и плеваться на бандеровцев…

Не успел Совок договорить, как в дверь позвонили. Лаврентий открыл и в коридор вошли молодой человек с кейсом и в пиджаке, а рядом с ним был мальчик лет десяти с книгой в руке и рюкзаком на плечах.

- Добрий день, шановні! – приветствует вошедший молодой человек и пожимает руки друзьям. – А ми до вас завітаємо на годинку-другу але сподіваюсь це вам не завадить.

Совок оторопел, его руки затряслись, глаза округлились и он прошептал Лаврентию на ухо: «блядь, он как не по-русски говорит». Лаврентий пытается быть культурным и манерным, но по привычке получается: «тихо, блядь, здесь денег дадут». Молодой человек улыбается Совку и Лаврентию, затем знакомит их со своим сыном:

- А це мій синок, Олесь, він буде навчатись у п’ятому класі і зараз проходить твори Шевченка.

Совок и Лаврентий стоят молча и тупо смотрят на молодого человека с открытыми ртами как это бывает в самых тяжелых проявлениях аллергии. Совок сопит Лаврентию: «ты когда-нибудь видел живого бандеровца так близко?». Лаврентий отрицательно качает головой. Молодой человек по-прежнему приветлив и, выдержав паузу, продолжает:

- Панове, я б був вдячний вам, якби ви прийняли мого хлопчика на кілька годин. Він вам не завадить, буде собі тихесенько читати Кобзаря і підручник з англійської. А я незабаром повернусь і ми рушимо до Львова.

Совок и Лаврентий продолжают молчать, а их лица по-прежнему неизменны. Поняв суть молчания, молодой человек добавил:

- Авжеж, за цю перешкода я заплачу сто гривень.

Услышав последнюю фразу, Совок и Лаврентий оживились и заулыбались. А Лаврентий начали разувать мальчика приговаривая:

- Нет, ну мы шо, не славяне, мы же люди гостеприимные. Проходи, маленький, чего стоишь, присаживайся!

Молодой человек отсчитывает сто гривен и дает их Лаврентию. Затем он говорит серьезным голосом: «Олесю треба вчитись – хай собі тихенько читає книжки. Вважаю він вам не завадить і ви йому також». Лаврентий и Совок почти не слушают молодого человека и пересчитывают деньги. Когда молодой человек ушел, Совок насупился и сказал: «Плохое это дело, бандеровцам помогать. Так и родину продать можно. Мало взяли, блять…». Лаврентий кивает головой и говорит что идет за водкой и закуской. Однако Совок останавливает его и говорит:

- Ну ты, папирос возьми, Лаврик.

- Та я заебался бычки стрелять, лучше так, водкой или спиртом…

- Какие бычки, купи нормальных папирос! Приму неси! Красную!

Лаврентий улыбается в пороге и уходит за водкой и сигаретами. Совок в это время присаживается к маленькому Олесю и пристально смотрит на него. Олесь перелистывает книгу «Кобзарь» и спокойно читает дальше, не обращая внимания на Совка.

- А вот скажи мне, маленький бандеровец, - заговорил Совок, - у вас там в бандерштадте есть памятники Ленина?

- Ні, жодного.

- А улицы Маркса, Артема и Петровского?

- Ні, авжеж.

- Тоже нету? Блядь, как вы живете вообще? Может вы еще и русским до сих пор в спины стреляете?

- Добре живемо, незабаром Євро-чемп буде, на вулицях чисто, багато російських туристів та заробітчан із Сходу.

В этот момент появляется Лаврентий. Весь его вид являет собой предвкушение и восторг, а в руке он держит Хортицу, а в зубах Приму. Совок и Лаврентий быстро соображают закуску из дешевых молочных сосисок, разливают водку в тару из-под анализов и распаковывают Приму. Все это время маленький Олесь смотрит на старых алкоголиков с отвращением и издевкой, однако он продолжает спокойно читать и перелистывать страницы Кобзаря.

Через полчаса банкет Совка и Лаврентия начал достигать своего пика -- они опрокидывали баночку за баночкой и уже дожевывали шкурку от сосисок. Совок был уже пьяный и веселый, он смахнул пот со своей красной рожи и заявил: «хочу музыки, русской, сука, музыки!». Лаврентий тут же включил Интер и там привычно пел народный артист Украины Филипп Киркоров. Совок почувствовал праздник и начал приставать к маленькому Олесю.

- Что читаешь, фашистенок? Дай сюда!

Совок берет книгу сочинений Шевченко и читает громко и заикаясь: «Маэни тры-ы-ы-надцятый мы—мы-нало… Блядь, шо это за телячий язык, шо за хуйня!?». Олесь спокойно забирает назад книгу и возвращается к чтению. Совок же продолжает с тем же энтузиазмом:

- Вот Лаврентий, скажи мне, вот наш язык, блядь, русский могучий, нахуй, это же пиздец! Вот эти все, сука, Пушкины, Лермантовы, Достаевский!..

- Наш язык великий, - Лаврентий обнимает Совка и смотрит на него глазами полными гордости, - это язык интернационального, сука блядь, общения.

- Правильно, Лаврик, и это должен быть государственным языком в Украине, единственным, - уже кричит Совок, - А ну давай, научим этого школяра настоящему языку, вспомним что-то из Пушкина, Лермантова, Достаевского, классику!.. Как там, «налей мне няня, где же…».

- Та… Сука… Блядь… Ну, типа, ебать, это… Пиздец, ну, как бы, ебать его в рот… Потом вспомним…

- Но язык-то, чувствуешь, язык! – размахивает гуляющими руками Совок.

- Язык международного общения, нахуй! – уже брызгает слюнями Лаврентий.

Олесь все это время сидел с открытым ртом, как это бывает в моменты осложнения аллергии. Он уже перестал читать «Кобзаря» и смотрел круглыми глазами на алкоголиков.

- Понял, Алесь? – кивнул на школьника Совок. – Вот это был язык, настоящий, могучий, на котором говорит большая страна, который все, сука, знать должны! И ты тоже узнаешь, мы же славяне, братья, блядь, шо нам то и вам…

В этот момент экзальтации и прозрения Лаврентий раздает Совку и Олесю по приме и торжественно говорит:

- Давай закурим, товарищ по одной! За панславизм и дружбу народов!

Олесь смотрит на вакханалию с глазами полными ужаса и кричит:

- Ні, я не палю, я не хочу хочу бранитися лайкою, я не хочу бути такими як ви!

Совок пристально смотрит на Олеся, затем хмыкает: «А я смотрю, ты не только бандеровец, ты еще и жид небось!».

- Жидобандеровец, - подхатывает Лаврентий.

Олесь плачет. Совок хлопает мальчика по плечу и говорит:

- Я понял твою проблему, бандерчонок. Ты не куришь, не говоришь по-русски и вообще ничего не понимаешь в жизни потому что не бухаешь. А ведь уже взрослый парень, давно можно и пора было бы…

С этими словами Совок с силой запихивает горлышко бутылки Олесю в рот и выливает ему оставшуюся водку. Когда Совок вылил водку в рот Олеся, он подобрел и сказал веселым голосом: «А теперь слушай, что тебе дядя про Ленина расскажет…».

Прошел час.

Телевизор говорил голосом участников «Дома 2». Комната была наполнена едким и тошнотворным дымом красной Примы. Совок лежал и охал, держась рукой за бок. Лаврентий смотрел пустыми глазами на экран телевизора, и в его руках была пустая бутылка Хортицы. А на его коленях сидел маленький Олесь и гуляющей рукой тушил бычки о страницы книги Шевченко «Кобзарь». Олесь был сильно пьяный. Когда бычок примы потухал, он доставал из пачки еще одну сигарету и беспардонно закуривал, стряхивая пепел на диван и книгу Шевченко.

Вскоре в квартиру Лаврентия позвонили. Однако ни старые алкоголики, ни пьяный Олесь не отреагировали. Но дверь была открыта и, устав звонить, отец Олеся зашел в квартиру. Когда он оказался в комнате, то он увидел вышеописанную трагическую картину. Отец Олеся глухо простонал и дрожащим голосом:

- Олесь, як це могло статися, ти же ще маленький, ти же вихований, ти же українець…

- Папаша, панславинизм, дружба народов, КПСС, Партия регионов, водка, великий и могучий язык, хули тебе не ясно-то? – отвечает Олесь флегматично.

- Що це все означає?

В это время Лаврентий очнулся, из его рук выпадает бутылка водки и катится по комнате.

- Все было заебись, твой сынок нам и правда не мешал, он и правда тихо учился и запоминал…

Совок плямкает, ворочается и мычит:

- Папаша блядский, чего не ясно, пацан у тебя классный, быстро учится, на лету схватывает. Уже на понятном языке говорить хоть начал!

Олесь икает продолжая тушить бычки о Кобзаря и говорит:

- Полюбому, братки правы, блядь, сукой буду!

***

Совок и Лаврентий лежат в бардаке. Уже давно за полдень следующего дня, однако их лица все еще синие и руки все еще трясутся.

- А эти бандеровцы оказались неплохими людьми, - говорит Лаврентий, - бабки дали, русский, оказывается, понимают отлично, подружиться даже можно.

- Я тебе так скажу, Лаврентий, украинцы это такие себе славяне, которые считают себя неправильно украинцами, и которые просто еще не подружились с русскими…